Как-то мне представилось, что наша жизнь протекает на огромной песчаной равнине, которая постепенно ссыпается в пропасть.
Ближе всего к пропасти старшее поколение.
В начале мы беззаботно играем и нам отвечают мамы, бабушки, прабабушки. Они отделяют нас от пропасти и нам весело и легко. Мы знаем, что смерть еще очень далеко и даже может ее совсем нет на свете.
Потом пропадают голоса прабабушек.
Бабушек.
Мам.
Последний барьер отделявший нас от прямого взгляда смерти в глаза рушится и страшная реальность встает перед нами лицом к лицу.
Больше некому советовать, оберегать, защищать.
В начале ужас и боль.
Страх и злость: «Как она могла упасть туда? Как она могла меня бросить одну, меня, своих внуков, нас всех?! Она, которая дала мне жизнь?!»
И требуется много времени, чтобы мощный шквал чувств чуть осел и мы смогли осмотреться в новой реальности.
Теперь мы защищаем близких. Теперь мы их барьер.
Теперь мы сами о себе заботимся.
В начале от этого невыносимо печально. Старые привычки настолько сильны, что мы снова и снова хотим попасть обратно, говорить с мамой, ругаться или советоваться. Снова и снова нам больно от того, что в ответ тишина.
Но потом мы учимся рассчитывать на свои силы. Уметь ими управлять.
Мы становимся более внимательны к себе и к тем, кто за нами.
И иногда мы смотрим задумчиво на обрыв, свыкаясь с ним, принимая его со страхом и.. с надеждой встретить там тех, кто ушел раньше нас.
Я не знаю, что там, как поживают те, кто оттолкнувшись от края обрыва начал свой полет в другую реальность. Может они имеют возможность кружить над нами и им нас видно?
Я еще немножко поживу здесь, у меня еще много дел, которые надо обязательно сделать, потому что потом, когда придет мое время прыгнуть с обрыва, я хочу, это сделать легко, понимая, что все, что я могла сделать тут завершено, близкие могут позаботиться о себе сами, а меня ждет новое удивительное приключение.
И… может там, я снова увижу маму?
Ирина Романенко.